Наташа Манор – удивительная женщина. В телесериале «Под небом Вероны» она сыграла одну из главных ролей.

Когда в зал, где проходила скромная презентация сериала, вошла она, стройная, вся в черном, в темных очках, закрывающих пол-лица, и потрясающей воображение косынке кораллового цвета, стало понятно, как должны появляться настоящие звезды.

Наташа Манор – мама девятилетнего Дана, который уже снялся в нескольких кинофильмах и теперь раздумывает, стать ли ему актером, как мама, или архитектором, как папа.

В детстве у всех была одна мечта - однажды утром в комнату войдет мама и скажет: «Хочешь, сегодня ты не пойдешь в школу и мы вместе прогуляем уроки?» Помните, об этом мы мечтали каждый день, когда за окнами хмурилось дождем или снегом серое небо и больше всего на свете не хотелось вылезать из-под теплого одеяла?  И казалось, что именно сегодня мама, самая добрая и умная на свете, все поймет. Но мамы входила, строгим голосом велела быстренько вставать и чистить зубы, и этот день снова походил на все остальные.

Потом мы выросли и забыли о своей мечте. Мы стали взрослыми и организованными, теперь сами торопим по утрам своих детей, твердо зная, что только систематический труд может привести к настоящему жизненному успеху.  Мы  даже не думаем, что они тоже мечтают о том, как однажды утром... Но забыли об этом не все. Дану, например, повезло. Когда по радио сказали, что в Иерусалиме пошел снег, мама заговорщицки подмигнула ему и сказала те самые слова, о которых мы с вами только мечтали: «Сегодня – прогуливаем!» Какой человек откажется от такого роскошного предложения?  И они поехали...

- Наташа, вашему сыну девять лет. В этом возрасте мальчишки становятся чуть-чуть скрытными. Им еще хочется постоянно видеть маму, общаться с ней, но уже немножко стыдно. Как вы выходите из этого положения?

- Прежде всего я стараюсь на него не давить. У каждого человека, даже самого маленького, должно быть свое жизненное пространство, своя территория, на которую он волен пускать только тех и только тогда, когда ему хочется.  Мой ребенок – это не моя собственность, он имеет право на свою жизнь, я признаю это право. Дану очень не хватает общения со мной, ведь иногда я работаю по двадцать часов в сутки. Но если напряженное расписание позволяет, то мое время принадлежит сыну. Да, иногда ему трудно рассказать о своих мыслях, и я стараюсь ему помочь. Но не прямыми расспросами, дети от этого лишь замыкаются в себе. Например, перед сном мы играем – представляем фею, которой Дан может рассказать о своих мечтах и попросить о чем-нибудь. Нам обоим очень нравится эта игра, я играю в нее с неменьшим удовольствием, чем Дан.

- Было бы смешно спрашивать актрису, любит ли она играть...

- Я очень люблю играть! У меня замечательная профессия, которая позволяет прожить еще множество жизней, кроме одной своей. В одной из театральных спектаклей я играю довольно пожилую женщину – рыжую, очень полную, смешную, но удивительно добрую и теплую. У меня в этой роли довольно сложный грим, и когда я надеваю нелепый рыжий парик, накладки, увеличивающие меня в объеме, то просто физически ощущаю, что становлюсь другим человеком. Какая профессия еще способна доставить такое удовольствие? Вообще, я много лет считала, что мне невообразимо повезло, а остальным людям просто приходится довольствоваться другими профессиями, потому что на их долю не выпало счастье стать артистами.

- Теперь вы так не считаете?

- Я увидела, с каким наслаждением мой муж занимается своим любимым делом, – архитектурой, и поняла, что счастливым может быть не только актер, но и... архитектор.

- Два счастливых человека в одной семье – большая удача. Как вам удалось встретиться?

- Есть такая песенка – «У нас был красивый роман...» Гад увидел меня на сцене «Гешера». Наверное, ему понравилась моя игра, потому что вскоре я стала получать букеты цветов, мы начали встречаться. Гад показал мне ночной Тель-Авив, для меня это было откровением – увидеть, что этот город действительно никогда не засыпает, что в любое время суток звучит музыка, открыты кафе и рестораны, люди веселятся.  Это было так необычно, так красиво... И свадьба наша была необычной – мы поженились на сцене «Гешера». Как, кстати, и мои самые близкие друзья Саша и Света Демидовы.

- Его не смутило актерское окружение, живущее, как известно, по своим особым законам, не всегда понятным любям со стороны?

- Он принял мой мир, в котором стал своим человеком, так же, как я приняла его мир.

- Чтобы принять его мир, вы прошли гиюр. Так ли это было необходимо для женщины светской, не собирающейся вести религиозный образ жизни?

- Я не хотела быть чужой. Стране, в которой я живу, человеку, которого я люблю, своему ребенку. То время, которое я провела, готовясь к гиюру, я вспоминаю с удовольствием. Я очень многое узнала, поняла почувствовала, мне было не трудно, потому что я очень люблю учиться, узнавать что-то новое. Наше советское образование и воспитание очень многие вещи, известные любому человеку в другой стране, делало недоступными. Мы не знали элементраного, я поняла это, когда училась в ЛГИТМИКе и побывала в Эрмитаже. Я не знала библейских сюжетов, на которые были написаны самые известные картины, их никто не знал толком. Подготовка к гиюру очень многое для меня открыла и в духовном смысле, и в образовательном, я приняла это с благодарностью.

- Поэтому вы согласились играть глубоко религиозную мать семейства в фильме «Под небом Вероны»?

- Это была очень интересная работа.  Роль моего экранного мужа, тоже очень религиозного человека, играл российский актер Олег Шкловский, которого многие знают. Шкловский – крещеный еврей, артист, который собирался оставить профессию, но вдруг получил предложение сыграть в нашем сериале и воспринял это как знак судьбы. Во время съемок мы с Олегом практически не расставались, все время разговаривали на какие-то философские, религиозные темы. Это было очень интересно. Для меня в роли Геулы главным было том, что она – мать своим детям. Быть может, это несколько наивно, но мне хотелось, чтобы российские зрители увидели и поняли, что главное в еврейской женщине – ее непередаваемая верность семейному очагу, что только она может сохранить семью и сберечь своих детей.

- Но ведь иногда сберечь – это значит заставить делать так, как считаем нужным мы,  родители?

- Нет, я так не думаю. Я вообще считаю, что все должно идти ненасильственно, поток должен быть естественным. Например, я не собираюсь заставлять Дана специально заниматься русским языком, как делают многие. До пяти лет он говорил по-русски, потому что его воспитывала моя мама. Теперь он естественно перешел на иврит, потому что живет в окружении людей, говорящих на этом языке. Но русский никуда не денется, он сохранится. Ведь сохранился он у моего мужа, который очень много лет не говорил по-русски, а после нашего знакомства естественно к нему вернулся. Я думаю, что ничего не нужно насаждать в ребенке против его воли, это, как правило, ни к чему не приводит.

- Вы не будете настаивать на какой-то определенной профессии для Дана?

- Нет, конечно. Потому что по себе знаю, что это совершенно бессмысленно: по желанию родителей, я после школы окончила юридический факультет и, вручив маме диплом, отправилась поступать во ВГИК. Потому что это была мечта -  я еще в 8 классе, тайком от всех, отправила свою фотографию на «Мосфильм». Ответа, правда, не получила, но мечта осталась, и я поехала ее воплощать. Я считаю, что моя родительская задача исчерпывается максимальным предоставлением возможности попробовать. А выбирать он будет сам, и мне лишь останется по возможности спокойно согласиться с его выбором. Сейчас Дан занимается в четырех кружках – это не традиционный набор «английский-музыка-плавание», а то, что интересно ему самому, например, керамика. Спортом он, конечно, тоже занимается, благо прямо у нас во дворе расположен роскошный кантри-клуб, который, кстати, проектировал его папа.

- Наташа, вы – актриса. Кроме этого вы достаточно популярная, благодаря телевидению, персона. Вас не огорчает тот факт, что очень многие узнали о вас только после появления программы «Семь сорок»?

- Меня это совсем не огорчает. Хотя случаются курьезы. В одном из спектаклей театра я появляюсь на сцене в совершенно неузнаваемом видет, идет драматическая сцена, и вдруг из зала громкий шепот: «Смотри, «Семь сорок»... Но я понимаю, что телевидение – искусство более массовое, чем театр и даже кино, и поэтому отношусь к этому факту спокойно.

- А главный режиссер, поставивший спектакль, ткань которого разрушается таким варварским способом?

- Не знаю, это нужно спросить у режиссера... Хотя  все знают, что популярность актера, откуда бы она ни пришла, всегда идет на пользу театру. Я очень рада, что в мою жизнь вошло телевидение, это совершенно особый мир, которыму я с наслаждением учусь. Кроме всего прочего, у нас на программе подобралась изумительная команда, работа и общение с которой – просто удовольствие. Мы так вкусно, с таким кайфом работаем, что трудно представить, как я прежде жила без телевидения.

- А еще вы начали преподавать...

- Да, когда меня пригласили в театральную школу Бейт Цви, я вначале немного испугалась. Но, начав общаться со студентами, почувствовала, что не только я им могу что-то дать, чему-то научить, но и они меня. Для актера или режиссера, который работает на сцене и в кино, преподавание – просто подарок, дополнительная возможность увидеть, чего ты стоишь на самом деле, и грех ей не воспользоваться. Студенты разные, есть такие, которые встретили меня скептически, но именно им я хочу доказать, что знаю свою профессию, попутно совершенствуясь в ней. Кстати, лучшие студенты – это наши «русские» ребята. Они более собраны, более состредоточены на достижении цели.  

- Вы сказали, что работаете порой по 20 часов в сутки. А как же со временем, которое актриса должна уделять, например, шоппингу?

- Для меня это, если честно, не очень важно. В свободное время я предпочитаю как следует выспаться.  Как человек, много лет смотрящийся в зеркало, я уже достаточно отчетливо представляю, какие вещи мне идут, а какие наоборот. Поэтому названия знаменитых фирм не оказывают на меня магического воздействия, если вещь не моя. Если обычные джинсы и маечка мне идут, то я, не задумываясь, их покупаю, не тратя время на бесконечные поиски.

- А готовить любите?

- Откровенно признаюсь, что не люблю и не очень умею. У нас потрясающе готовит мой муж! Он такой замечательный кулинар, что мне даже неловко в это дело соваться. Но я очень хорошо умею все мелко порезать, подготовить, потом убрать – незаменимый человек в кухне на подхвате.  Мы быстро и хорошо все делаем вдвоем.

- Вы же говорите, что не любите готовить?

- Зато я люблю своего мужа...

Это был по-настоящему замечательный день. Дан с мамой поехали в Иерусалим и предавались очень редкому в Израиле занятию – они катались на санках по настоящему снегу. Дан был в совершенном восторге, впрочем, мама была довольна не меньше. Потом, вечером, когда они ехали домой в Тель-Авив, Дан высунул голову из пледа, в который его, совершенно промокшего, укутала мама, и сказал: «Сегодня был самый счастливый день в моей жизни».

Давайте припомним, когда в последний раз наши дети говорили такие слова. Не припоминается? То-то... И, уж наверное, они стоят нескольких прогулянных уроков.